«Долгий XIX век» в истории Беларуси и Восточной Европы. Исследования по Новой и Новейшей истории - Коллектив авторов
Историко-литературные журналы в своем развитии во второй половине XIX – начале XX в. совершили переход от справочно-архивного издания («Русский архив», «Русская старина») к историко-популярному («Исторический вестник» «Историческая летопись», «Наша старина» и др.). Их издание было частной инициативой историков, литераторов и публицистов, появившейся под влиянием социальных перемен в эпоху Великих реформ. Редакторы стремились сделать свои издания общественно-значимыми, публикации популярными и актуальными, а журналы окупаемыми. При этом им приходилось выбирать между серьезностью материалов, рассчитанных на вдумчивое чтение, и занимательностью статей, служащих досужему проведению времени. Просветительская цель, которую ставили перед собой издатели, требовала первого, а расширение читательской аудитории – второго. Редакции по-разному решали эту проблему. «Русский архив», «Русская старина», «Древняя и Новая Россия» не стали размещать на своих страницах беллетристику, сохраняя «ученый» статус журналов. Это сказалось на их популярности и, соответственно, на тираже и доходности. Такие журналы имели невысокую подписку, но ценились правительством (получали негласные дотации), специалистами-историками и литераторами. Навстречу общественным дискуссиям 1905–1907 гг. с «прогрессивными идеями» пошли издатели «Всемирного вестника», «Былого», «Минувших лет», принявшие на себя роль экспертов в истории и политике. Это обусловило читательский спрос и рост их тиража. Оптимального соотношения научных и популярных статей, тематического охвата, доступности изложения и профессионализма достиг «Исторический вестник». Журнал приносил регулярный доход, пользовался постоянным успехом у читающей публики, что подтверждается стабильным ростом его тиража. По этому показателю он превзошел «Русский архив» в 1914 г. в 10 раз, а «Русскую старину» в 3 раза.
Необходимо также заметить, что объем публикаций по региональной истории в том или ином журнале напрямую зависел от числа подписчиков в данном регионе. Поскольку количество читателей из белорусских губерний было невелико, то и общее число статей по белорусской истории в столичных журналах также было невелико. Редакции ориентировались преимущественно на вкусы столичной аудитории.
Издание в журналах исторических источников всех видов проходило в несколько этапов. На первом исследователь (корреспондент или сам редактор) обнаруживал интересный материал в каком-либо собрании. Затем делалась его копия (при необходимости и перевод), иногда под расписку в редакцию доставлялся и сам оригинал. На втором этапе редактор принимал решение о публикации предложенного материала и сдавал в набор. Затем им просматривались корректуры, на листах делались карандашные купюры и исправления (редакторская цензура). На третьем этапе исправленная корректура сдавалась в печать, сигнальные экземпляры доставлялись в цензурное ведомство, цензор принимал решение о допуске к рассылке в течение 2–3 дней. На каждом этапе могли производиться различные изменения текста, что сказывалось на аутентичности публикации. Поэтому рассмотрение этапов допечатной подготовки в каждом конкретном случае зависит от наличия оригинала, переписки автора и редактора, журнальной корректуры. Изучение этих материалов осложняется неполной сохранностью и запутанностью судьбы частных архивов дореволюционной России, испытавших на себе пренебрежение со стороны владельцев, дробление между организациями и уничтожение временем.
Документальные источники печатались в исторических журналах с текстуальной точностью. Было издано 209 документов, из которых более половины появились в печати впервые. Белорусская тематика представлена, главным образом, изданиями материалов делопроизводства. Насчитывается 26 публикаций различных отчетов, докладов, рапортов, приказов и рескриптов. В меньшей степени печатались указы и манифесты, дипломатическая переписка, документы полицейского расследования и надзора, материалы актового характера. Тематически по числу публикаций на первом месте стоит освещение деятельности М.Н. Муравьева и восстание 1863–1864 гг., затем следуют сюжеты церковной истории. По количеству изданных документов (90 номеров) большего всего представлены разделы Речи Посполитой. Из них наибольшую ценность для историка представляет опубликованная впервые в «Русском архиве» дипломатическая переписка министра юстиции В.Н. Панина[12]. Вероятно, эти материалы достались ему в наследство от двоюродного деда Н.В. Панина (1718–1783), заведовавшего делами иностранной коллегии при императрице Екатерине II. Изданы депеши, инструкции, проекты дипломатических соглашений, сеймовые документы с польской стороны, образцы политической сатиры («Символ веры», «Десять заповедей»), письма короля Августа Понятовского к европейским дворам (всего 37 документов). В издании прослеживается тенденция уделить больше внимания аргументации разделов с российской стороны. При издании не вполне соблюдены археографические правила: некоторые бумаги напечатаны только в переводе без подлинников, иногда пропущены даты, не обозначены черновики, копии, выписки.
Особенностью историко-литературных журналов было издание большого числа мемуарных источников. Отдел «воспоминаний», по признанию М.И. Семевского, есть самый главный в «Русской старине», поскольку записки и мемуары широко и глубоко захватывают народную жизнь, вводят читателя в бытовую сферу, приближают к самой сути событий[13]. Популярность такого рода материалов у авторов и читателей была очень велика: различные корреспонденты стремились опубликовать воспоминания своих родственников, так что редакторы на годы были обеспечены статьями. В отличие от публикации документальных и эпистолярных источников при печатании мемуаров заметно сказывалась редакторская цензура. Редакторы вырезали части текста с маловажными личными подробностями, резкими оценками политики или поступков государственных деятелей.
Примером такой редакторской цензуры являются «Записки» графа М.Н. Муравьева – важный источник по истории польского восстания 1863–1864 гг. Оригинальный текст писался под диктовку помощником бывшего генерал-губернатора А.Н. Мосоловым в начале 1866 г. и затем разошелся в списках. С экземпляра, хранившегося у С.Н. Муравьева (родного брата графа), для редактора «Русской старины» был изготовлен список, с которого в 1882–1883 гг. и была выполнена публикация «Записок» в журнале [14]. В 1874 г. с редакторского списка (т. е. еще до публикации) была снята точная копия и отослана для просмотра члену Государственного совета А.В. Головнину. Копия с пометками А.В. Головнина сохранилась, и сличение ее с текстом «Русской старины» показывает, что редактор при издании частично руководствовался цензурными замечаниями этого сановника[15]. Всего насчитывается около 40 замечаний, половина которых была учтена М.И. Семевским с обозначением купюр и без них. Редактор опустил наиболее резкие высказывания М.Н. Муравьева в адрес наместника Царства Польского великого князя Константина Николаевича, министра П.А. Валуева, губернаторов В.И. Назимова и А.Л. Потапова. По свидетельству В.И. Семевского (родного брата М.И. Семевского), исключения при печатании «Записок» были сделаны редакцией, поскольку великий князь Константин Николаевич был еще жив[16]. Замечания А.В. Головнина сами по себе представляют значительный интерес для характеристики М.Н. Муравьева, однако современное переиздание «Записок» по подлиннику сделано без их учета[17].
В воспоминаниях мировых посредников: И.Н. Захарьина (Могилевская губерния), Н.К. Полевого (Минская губерния) и С.Т. Славутинского (Гродненская губерния) на фоне случившегося восстания поднимается проблема проведения в 1861–1863 гг. крестьянской реформы[18]. Здесь обращено внимание на то, что обезземеливание крестьян, которое накануне проводили помещики, усиливало социальное напряжение: заключая в свою пользу уставные грамоты, замедляя и запутывая ведение дел, они провоцировали ропот крестьян и направляли его затем против правительства[19]. Многочисленные злоупотребления
